Испанская невеста [Легенда о Габриель] - Луи Бриньон

Он схватил первый попавшийся стул и обрушил его на одного из противников. Те и опомниться не успели, как в ход пошёл и второй стул. Он стал ими орудовать настолько умело и яростно, что уже через минуту четверо из шестерых валялись на полу без признаков жизни. Двое с воплями бросились к двери. Энрико погнался за ними. Он настиг их, когда они уже отворяли дверь. Одного уложил, используя рукоятку пистолета, второго долго и безо всякого сожаления, взяв за шиворот, бил лицом об дверь. Когда и тот свалился вслед за остальными, Энрико остановился. За спиной послышался довольный голос:

— Спасибо друг. Ты появился как нельзя вовремя… — Габриэль осеклась, а затем и изумлённо уставилась на…Энрико. Тот обернулся и устремил на неё взгляд, пылающий праведным гневом.

— Ты?

Это слово оказалось единственным. Габриэль развернулась и устремилась к лестнице. Энрико, издав крик полный ярости, ринулся вслед за ней. Где–то наверху послышались торопливые шаги. Он появился на лестнице в тот миг, когда хлопнула дверь. Энрико бросился к двери. Она была заперта. — Открой, Габриэль! — в бешенстве закричал Энрико.

— Сейчас неподходящее время, — раздалось с другой стороны.

— Я тебе покажу «неподходящее время»…

Энрико отошёл к противоположной стене и с силой ударился плечом в закрытую дверь. Она затрещала. Он стал повторять эти движения. И каждый раз с ещё большей яростью. Он делал это до той поры, пока дверь не слетела с петель. Он ворвался внутрь, но комната…оказалась пустой. Повсюду была разбросана женская одежда. Она лежала и на полу и на кровати. Окно…оно было открыто. Энрико ринулся туда. Он высунулся и сразу же увидел девушку. Сжимая в объятиях попугая, она бежала по самому краю тоненького карниза. Достигнув небольшого выступа, она вначале остановилась, а затем перебралась на маленький козырёк и, цепляясь свободной рукой и обеими ногами за выступающие черепицы, стала карабкаться на крышу. Попугая она не выпускала из своих объятий. Энрико наблюдал за всеми этими полубезумными действиями горящими глазами. Она могла сорваться вниз каждую минуту, поэтому он не произносил ни слова. Но только она выбралась на плоскую площадку, а оттуда без труда забралась на крышу и устроилась рядом с дымоходом, он смог облегчённо вздохнуть.

— Габриэль. Тебе не уйти. Спускайся!

— Если ты пойдёшь за мной следом, я спрыгну вниз, — раздалась сверху угроза.

— А если не пойду?

— Буду сидеть на крыше, пока ты не уедешь!

— Хотя бы попугая отпусти, Габриэль!

— Да что ты понимаешь в дружбе? — раздался сверху голос, полный презрения. — Он мой самый лучший друг. Я его не оставлю в беде.

— Габриэль, ему ничего не грозит. Он в отличие от тебя…умеет летать.

— Ишь какой заботливый, — раздалось после короткого молчания. Видимо, Габриэль оценивала слова Энрико, но так и не пришла к определённому мнению.

— Именно так. Поэтому я предлагаю тебе выбор. Или ты прыгаешь, или спускаешься. Для мета оба варианта хороши.

— Я предпочитаю третий — буду сидеть на крыше!

— Хорошо. А я закажу еду и вино… на пару дней и посижу возле окна. Времени у меня много. Возможно, ты передумаешь, после того как посидишь несколько часов под солнцем.

Энрико отошёл от окна и направился вниз. Ему необходимо было успокоить хозяйку постоялого двора и запастись едой. Что он и сделал с помощью небольшой суммы. Пришлось так же возместить ущерб тем несчастным, которые пострадали по вине Габриэль. Закончив с делами, он вернулся обратно. Убедившись, что Габриэль всё ещё сидит на прежнем месте, он подтащил кровать к окну и

разлёгся на ней.

Глава 15

Габриэль сидела на черепице, поджав колени, и с настороженностью посматривала вниз. Окно её комнаты находилось справа, и было отчётливо заметно. То и дело мелькал силуэт Энрико. Она увидела, как он демонстративно улёгся на кровати и высунул в окно руку с пистолетом. Попугай облюбовал себе место на самом дымоходе. Он то и дело крутил головой, издавая при этом гортанные звуки. Глядя на окно, Габриэль прикидывала в уме варианты бегства. Она, конечно, могла попытаться спуститься вниз, но на это бы ушло слишком много времени, которого у неё не имелось. Да и все прочие возможности разбивались об упорство Энрико. Пока он бодрствовал, нечего было и думать о бегстве. А ждать утра…чревато неприятностями. Да и сколько она могла просидеть без еды и пищи? Следовало усыпить бдительность стража и уж потом попытаться сбежать.

— Энрико! — Габриэль вытянула шею, наблюдая за окном.

— Надо же, ты умеешь говорить с нежностью, когда все прочие возможности исчерпаны, — раздался снизу насмешливый голос.

— Давай не будем ссориться сегодня 9 — осторожно предложила Габриэль. — У нас ведь будут другие дни…для ссор. А сейчас, я просто хотела узнать…как сильно ты мета ненавидишь? Ответь. Только откровенно.

— Шкуру с тебя спущу, когда поймаю, но прежде…

— Прежде? — встрепенулась Габриэль в надежде услышать хоть одно доброе слово.

— Поджарю твоего попугая на медленном огне…

— Знаешь, ты кто?

Энрико хорошо помнил прошлый разговор и слова, которые посыпались на него после этого вопроса. — Посмеешь повторить хоть одно из тех слов, которые мне довелось услышать, я прямо сейчас пристрелю твоего попугая, — пригрозил Энрико.

Воцарилось молчание. Габриэль долго боролась, с трудом сдерживала поток, готовый вырваться и обрушиться на Энрико. В конец концов она здраво решила не усугублять положение. Не стоило его злить лишний раз, а вот… обмануть и снова сбежать…

— А как ты сумел меня найти? — Габриэль не собиралась задавать этот вопрос. Он вырвался у неё помимо воли. Она и не ожидала услышать правдивый ответ, но…хохот раздавшийся снизу несомненно и ожидаемо вызвал у неё волну праведного гнева.

— Надо отдать должное твоей изобретательности, — раздался снизу насмешливый голос, — я едва не отправился в Новый свет. Стоило ли устраивать эту комедию, чтобы потом отправиться в Кадис на виду у всего города с попугаем на плече? След слишком яркий, чтобы его не заметить.

— Ты слишком весел сегодня…и разговариваешь очень странно, — раздался сверху подозрительный голос.

Энрико перевернулся и выглянул в окно. Габриэль сидела на прежнем месте. Лунный свет очень хорошо освещал маленькую фигуру, обхватившую руками колени. Он вернул тело в прежнее положение. Слова Габриэль удивили, прежде всего, его самого. Он действительно пребывал в отличном состоянии духа, хотя и должен был испытывать то, что испытывал все последние дни — гнев.